Глава 7

При всем тайном желании хоть немного познать перед смертью страсть Аманда вообразить себе не могла, что найдет ее в объятиях самого Джемми Рейберна.

Неужели это эгоизм и самообольщение – поверить, что он может любить ее так же пылко, как она любит его? Это слишком несбыточно, чтобы надеяться.

Вечером Джемми не появился на обеде, а леди Финч так загрузила Аманду приготовлениями к балу, что та свалилась в постель измученная и растерянная.

Но утром на тумбочке она увидела записку и веточку флердоранжа. Сладковато-пряный запах цветов пробудил ее от дремоты, а письмо зажгло на щеках румянец.

Прижав цветы к лицу, Аманда глубоко вздохнула, потом оглядела комнату и задумалась, как Джемми ухитрился положить их сюда.

Он так рисковал, чтобы доставить цветы и записку, он действительно рискнет для нее всем.

Но почему? Потому что любит ее или просто жалеет и сочувствует ее тяжелому положению? Она не знала, хватит ли у нее отваги остаться и выяснить правду.

Весь день Аманда снова и снова напоминала себе причины, по которым не должна задерживаться в Финч-Мэнор. Но как только она набиралась храбрости сбежать, поблизости оказывались леди Финч, Эсме или мистер Холмс. Каждый был проблемой, но самое непреодолимое препятствие – Джемми.

Господи, от одного взгляда на его резкие черты, сильные плечи, твердую линию рта вся ее решимость таяла.

Так в сомнениях прошел день, и теперь до начала бала осталось полчаса. Шансов на побег было мало: Аманда сидела в своей комнате как в ловушке, портниха и леди Финч суетились над ее платьем, слуги сновали туда-сюда, готовые помочь очередной невесте Брамли-Холлоу.

К их усилиям сделать ее замужней дамой не придерешься. Одна из служанок, которая «имела подход к волосам», немало времени колдовала над непокорными локонами Аманды, пока не создала роскошный каскад кудрей. Потом талантливая девушка принялась ловко украшать ее голову цветами апельсинового дерева, присланными Джемми, пока они не образовали белую корону.

Аманда с трепетом смотрела в зеркало на волшебство, которое сотворила горничная. Тусклые каштановые волосы, которые всегда делали ее незаметной мышкой, теперь ярко блестели – горничная ополоснула их разбавленным лимонным соком.

Потом пришла очередь платья. Это было настоящее чудо! Портниха леди Финч выбрала изумрудно-зеленый шелк, от которого по-новому засияли ее глаза, платье оттеняло ее светлую кожу и золотисто-каштановый отлив волос.

– О мисс, – восторженно сказала служанка, – вы похожи на принцессу. Подождите, скоро жених вас увидит. – Она хихикнула. – Кто бы он ни был.

Жених? Сердце Аманды бешено заколотилось. Она должна была сейчас ехать в Брайтон, а не болтаться здесь в ожидании, когда ее, как рождественскую индейку со связанными крылышками, выставят на импровизированную брачную ярмарку.

Хотя Эсме права. Мечты могут осуществиться. В конце концов, разве она не увидела Джемми? Но этот бал чистое безумие. Ее может узнать любой гость, хотя, если быть честной, она сомневалась, что в свете ее хоть кто-нибудь помнит. Ирония судьбы заключалась в том, что здоровье пошатнулось, когда ей объявили, что ее не возьмут с собой в Лондон, куда родители с младшей сестрой отправились на светский сезон. Как она стремилась побывать в Лондоне хотя бы один раз, цепляясь за призрачную надежду встретить человека, который полюбит ее! Но ее мечты рухнули, когда отец заявил, что израсходовал на ее сезон кучу денег и больше не собирается тратить их напрасно. Как он выразился, «из свиного уха шелковый кошелек не сошьешь».

Но посмотрите, что сделало платье: оно превратило ее в принцессу, похожую на героиню легенды Брамли-Холлоу. Аманда сама с трудом узнавала себя, так что можно быть уверенной, что никто, даже родственники ее не узнают.

И все же не только платье изменило ее. Из-за отсутствия аппетита она за зиму сильно похудела. И, узнав о скорой смерти, оставила занудство.

Проведя всю жизнь в тени стройных белокурых сестер, Аманда впервые почувствовала, что способна отдаться своим мечтам. И не последнюю роль в этом сыграло новое платье. Мать не видела смысла одевать Аманду в дорогие наряды, сомневаясь, что дочь сделает партию, стоящую больших расходов. Плохо сидевшие платья сестер с расставленными до предела швами никогда не давали ей такого ощущения, как это платье: изумрудный шелк обтекал ее новую фигуру, представляя в самом выгодном свете. Платье дышало жизнью, цвет подчеркивал ее глаза и волосы. Старые платья ее сестры Бетани, в основном белые и пастельных тонов, ничуть не гармонировали с цветом ее лица, и в море других дебютанток она казалась блеклой и болезненной. Единственным исключением было синее шелковое платье Реджины, которое Аманда взяла в день отъезда.

Леди Финч рылась в шкатулке с драгоценностями, которую принесла с собой.

– А, вот оно.

Одна из горничных ахнула, увидев, как леди Финч извлекла из бархатных глубин потрясающее бриллиантовое ожерелье.

– Для невесты годится, – объявила леди Финч и приложила ожерелье к шее Аманды.

Никогда прежде Аманда не видела таких роскошных, сверкающих драгоценностей.

– Миледи! – Она поднесла руки ко рту, чтобы удержать вздох изумления. – Я не могу это надеть.

– Ерунда, – ответила леди Финч, застегивая ожерелье на ее шее.

Самый крупный камень сиял как раз над тем местом, где, как сказала бы ее мать, платье становится «неприличным», остальные камни в затейливой золотой оправе искрились вокруг ее шеи.

Леди Финч взглянула на отражение Аманды в зеркале и улыбнулась:

– Это не простое ожерелье, это бриллианты Финчей. Я получила их на свадьбу. Говорят, это подарок Генриха Восьмого жене одиннадцатого барона, которую король хотел совратить, – расхохоталась леди Финч, поправляя замочек. – Но мудрая леди сумела сохранить свою честь, жизнь мужа и бриллианты, избежав постели короля.

Пробежав дрожащими пальцами по ожерелью, Аманда снова запротестовала:

– Миледи, я не могу это надеть. Что, если…

– Вздор! – воскликнула баронесса. – Они созданы для молодых и красивых. И у вас есть оба этих достоинства. Говорят, ожерелье приносит счастье, и я вам желаю того, что желает ваше сердце.

Желание ее сердца. Если бы только баронесса знала, что это значит.

Чувство вины охватило Аманду. Как она могла принять такой дар? Она потянулась расстегнуть замочек ожерелья и возвратить этот незаслуженный подарок. Но леди Финч остановила ее.

– Пожалуйста, порадуйте старую женщину и наденьте его, – мягко сказала она. – У меня нет дочери, чтобы вывести ее в свет, а сын не склонен найти жену. Доставьте мне удовольствие увидеть достойное применение.

На глазах Аманды выступили слезы. Леди Финч за последние сорок восемь часов сделала для нее больше, чем родная мать за всю жизнь. И чем она собирается отплатить баронессе? Тайком улизнуть прочь и нарушить сделку, которую Финчи свято соблюдают.

– Леди Финч, я… я… я не знаю, как благодарить вас за вашу доброту.

– Нет нужды благодарить меня. Вы сделали больше, чем понимаете. – Леди потрепала ее по плечу и вытерла повлажневшие глаза кружевным платочком. – А теперь хватит слез. Иначе я превращусь в фонтан, и гадкая леди Миттон до конца сезона будет болтать всему свету, что я впала в старческое слабоумие.

Аманда рассмеялась, вытерла слезы и задумалась, станет ли баронесса сожалеть о своем великодушии, когда пробьет полночь и выяснится, что гостья давно сбежала из Финч-Мэнор… из единственного настоящего дома, который она когда-либо знала.

Звучный голос Аддисона все больше хрип, пока дворецкий продолжал объявлять прибывавших гостей, а лорд и леди Финч приветствовали старых и новых друзей.

Джемми не мог припомнить, когда в Финч-Мэнор собиралось столько гостей. Его выставили из сторожки, где устроился лорд Уэрледж с семейством и прихлебателями, поскольку главный дом трещал по швам. Их соседка, леди Керквуд, великодушно распахнула двери своего дома, чтобы дать ночлег непоместившимся гостям: кажется, весь свет пустился в долгое путешествие из Лондона в Брамли-Холлоу ради беспрецедентного бала леди Финч.